ну, вот, сама не в состоянии ничего написать по Полиции Чикаго, так перевела чужую зарисовку
- Нам пора прекращать встречаться так, - говорит Антонио, входя в ее палату.
Габриела, лежащая на больничной кровати, вскидывает на него глаза и улыбается.
Ее голова перевязана и на скуле огромный синяк. И руки у нее тоже в повязках, под которыми скрываются ожоги.
Не очень серьезные, они заживут со временем. Правда, одно плечо у нее вывихнуто, если судить по специальной повязке на нем.
Но не смотря на все ожоги, ушибы и травмы, Антонио видит какой силой светятся глаза его сестры.
- Антонио... - Габриела тянется к нему. И он прижимает ее руку к груди, будто боится, что она может исчезнуть в любой момент. - Эй...
- Что, черт возьми, с тобой все время происходит в последнее время? - спрашивает он, тяжко качая головой. - Ведь совсем недавно тебя отрыли из под рухнувшего здания. ¡Por el amor de Dios, Gabriela! (Ради всего Святого, Габриела!)
- И это говорит человек, в которого стреляли, и который чуть не умер, - парирует она, закатывая глаза. - Мне все еще далеко до тебя.
- Полагаю, мы оба прокляты, - Антонио грустно улыбается, и Габриела возвращает ему улыбку. Она сжимает его руку в своей, когда Антонио резко замолкает, и смотрит на него с беспокойством. - Все в порядке. Ни о чем не волнуйся. Береги себя и поправляйся скорее, пока твой бойфренд не просверлил дыру в холле, нарезая круги вокруг твоей палаты.
- Антонио... - сейчас ее голос звучит с тем же налетом строгости, что и у их матери, когда они были детьми. - Что у тебя случилось?
- Это Лора... она... - в глазах Антонио блестят слезы, но он гонит их прочь усилием воли. - Она забрала детей. Она ушла от меня.
- ЧТО?! - Габриела едва ли не вскакивает с кровати и, кажется, огонь негодования разгорается в ее глазах в десятикратном размере. - Но какого черта?!
- Обозлилась, что я слишком рано вернулся к работе, по ее мнению. Возможно, она и права. Возможно, мне стоило остаться дома подольше и провести больше времени с ней и детьми, или...
- Нет, - Габриела освобождает свою руку из руки Антонио лишь для того, чтобы тут же заключить его лицо в свои ладони. - Посмотри на меня, Антонио. Не смей винить себя. Понятно? Какие бы причины она не придумала, чтобы уйти, они все неверны. Ты чертовски хороший отец и прекрасный муж. И когда я слезу с этой больничной койки, я первым делом надеру ей задницу.
- Гэбби... - Антонио улыбается не смотря на всю ситуацию. - А мы с тобой еще тот фрукт, да?
- Ну, Доусоны никогда не искали легких путей.